Последняя неделя была еще сложнее предыдущей. И дело не в срезах, которым подверглась наша школа. Мы должны были отстоять честь нашего Лицея. Должны были показать всю его значимость для нас, его роли в нашей жизни. Надеюсь, у нас это получилось, хотя срезы прошли не так, как я хотела. Слишком много напряжения, слишком много заданий, слишком мало времени… Это «слишком» меня преследует в последнее время. Все по-максимуму или по-минимуму. Радость, горечь, обида, непонимание...

Видно переходный возраст играет свою определенную роль, мы ведь должны свалить вину на кого-то, пусть даже на этот переходный возраст. Мы, как люди, человеческие существа, никогда не признаем, что мы сами играем свою жизнь, что можно и нужно менять судьбу, валим все на нее родимую, на гормоны, на плохое настроение, на ужасную погоду. И не важно, что наша жизнь управляема нами. Только нами.

А я считаю так. Моя мимолетная мысль вылилась за край сознания. Да, мы сами управляем жизнью. Но я фаталист. На первый взгляд, это может показаться противоречиями, но я их таковыми не считаю. Я знаю еще одну сторону нашей души. Она выглядит для каждого по своему, но суть одна. Это совесть. Я вижу ее девочкой. Когда мы были маленькими, мы играли вместе, она такая же маленькая, непонятливая. Но мы, играя, прокладываем ей дорогу в нашу душу. Дорогу, по которой она придет снова, когда будет нужна. Мы ведем ее за ручку, показываем ей эту дорогу, и она согласно кивает. А в будущем, когда мы запутаемся в мыслях, чувствах, словах, случайно оброненных, запутаемся в этих бесконечных ветвях, оплетающих нашу жизнь, придет она и протянет нам руку, поведет за собой, как когда-то вели ее мы. Мы огорчены, разозлены, обижены; плачем, кричим, ругаемся, деремся. Она переждет острый пик чувств, а потом придет, сядет рядом, возьмет в свою ладошку нашу кровавую ладонь и потянет в нужную сторону. И все будет зависеть только от нас. Хотим мы идти или же нет, остались силы для агрессии или уже нет, она нас тянет в нужную сторону, а мы должны подчиниться или ослушаться. Это и есть треться сторона нашей личности. Совесть есть у всех, как бы ее тшательно не скрывали.

Не так давно, я пообещала себе, что никогда больше не буду плакать из-за кого-то. Ведь если плакать из-за всех семи миллиардов людей на нашей планетке, то так можно и сумасшедшей стать. Как самонадеяно, не находите? Не плакать. Все хотят во мне видеть сильную. Точнее никто не хочет, чтобы я была размазней. Все думают, что я робот. Да, об этом я уже писала. Думают, я не могу испытывать чувства. А я устала быть стальной. Хочу быть легкоплавкой. Литием, например. Растечься лужицей на ладони из-за человеческого тепла. Я просто хочу объятий, хочу нежности, хочу быть нужной. Хочу чтоб просто подошли, обняли, положили голову на плечо. Но некому этого сделать. Все считат меня сталью, охлаждают презрением, надеясь, что я буду сверхпроводником. И буду передавать единички и нули информации. Но я даже не металл. Смиритесь. Я не годна для вас. У вас есть других элементы Системы. Они помогут вам многое сделать.

А я в последнее время хочу видеть рядом с собой одну девочку, храбрую и ловкую, быструю и хитрую. Подруга, я считаю ее подругой. А она даже не догадывается о том, как нужна. Мы с ней и видимся только несколько минут в общем в школе на перемене, когда она готовит очередной урок или просто троллит нас. Неловко об этом писать. Evil.

«У меня ПМС, подождите пару дней,» — говорю я, но сама понимаю, что не гормоны виноваты. Незачем винить организм. Я понимаю, что с моим характером меня придется терпеть всю жизнь. Но я пока не встретила ни одного терпеливого человека, все уходят. Я обижаю одного, приближаюсь к другому, а потом мои чувства становятся диаметрально противоположными. И так я балансирую на этом тонком канате над пропастью. Ее название — одиночество. Видимо, мне суждено быть одной, а близкие люди менялись, чередовались, уходили, возращались. А я должна на это смотреть, стараясь удержать хотя бы одного. Но ничего не выйдет. Просто надо смириться. Это во мне говорит часть-фаталистка.

Я потеряна. Мне нужен внутренний ориентир. Компас, может быть. Но не изобрел человек еще такого чуда.